Перекур

Шурша крыльями, ангел опустился на черепичную крышу. Задрав белоснежную тогу, сел, по-турецки скрестив ноги, и достал из кармана пачку сигарет. Со вкусом затянувшись, он блаженно зажмурился. Белые лепестки дыма путались в золотых волосах ангела, пепел оседал на перьях. Жадно дыша табаком, он мечтательно смотрел на город.

- Счастливые люди,- пробормотал он,- Не то, что там,- ангел поднял глаза к небу и махнул в досаде рукой.

Щелчком отправив окурок за край крыши, он по-стариковски вздохнул и воскликнул:

- Эх, жизнь моя пропащая! Когда еще выходной выдастся!

И, воровски оглядываясь, вытащил из запазухи чекушку "СмирноFF". Ангел отвинтил крышку и одним глотком осушил ёмкость... Задумался, опершись подбородком на сплетенные пальцы, икнул и, видимо, придумав что-то, разулыбался. Он вскочил на ноги и хлопнул в ладоши. Тут же в воздухе материализовалась золотая арфа, слепящая отражавшемся от ее поверхности солнцем. Небесное создание, зажав новую сигарету в уголке рта, провело пальцами по струнам, создавая в божественную мелодию. Но тут у ангела окончательно сорвало крышу и он, брынча по золотым струнам гитарным боем, чистым и поистине ангельским голосом запел:

- Комбат, батяня, батяня, комбат! За нами Россия, Москва и Арбат...

По мере усиления опьянения и, как результат, громкости голоса, ангел перестал попадать в ноты и фальшивил каждый звук. Арфа мучительно стонала...

Но вот солнце незаметно опустилось за горизонт, и город шелковым одеялом накрыл сумрак. Часто моргая покрасневшими глазами, ангел хлопнул в ладоши еще раз. Арфа испарилась. Торопливо отряхивая с крыльев пепел, ангел собирал носками сандалий в кучку окурки и, не выдержавшие насилия, порвавшиеся струны. Бросив исполненный печали последний взгляд на полюбившуюся черепицу, он с трудом влез на парапет. Оттолкнувшись, ангел взлетел и по кривой, с трудом удерживая равновесие, воспарил к облакам.